| |
Биобиблиографический словарь репрессированных востоковедов "Люди
и судьбы", открывающий серию "Социальная история российской
науки о Востоке", - первый в практике отечественной академической
науки справочник, посвященный драматической судьбе представителей
отдельной научной дисциплины в условиях советского тоталитарного
общества (1).
(1) Наиболее полные систематические справочные сведения
о репрессированных ученых представлены в: Возвращенные имена:
Сотрудники Академии наук Беларуси, пострадавшие в период сталинских
репрессий. Минск, 1992; Репрессированные геологи: Биографические
материалы / Сост. Л. П. Беляков, Е. М. Заблоцкий, Л. В. Никольская,
Ф. Ф. Перченок (ред.-сост.). СПб., 1992; Перченок Ф. Ф. К истории
Академии наук: снова имена и судьбы...: Список репрессированных
членов Академии наук // In memoriam: Исторический сборник памяти
Ф. Ф. Перченка / Сост. А. И. Добкин, М. Ю. Сорокина.
М.; СПб.: Феникс-Атенеум, 1995. С. 141-210; Трагические судьбы
членов АН СССР / Сост. И. Г. Арефьева. М.: Наука, 1995; Косарев
В. В. Физтех, ГУЛАГ и обратно: (Белые пятна из истории ленинградского
Физтеха) // Чтения памяти А. Ф. Иоффе, 1990. СПб.: Наука, 1993.
С. 105-177; Репрессированная наука / Под общ. ред. М. Г. Ярошевского.
Вып. 1-2. СПб.: Наука, 1991-1994 и др.; Репрессированные геологи
/ Гл. ред. В. П. Орлов; отв. редакторы Л. П. Беляков, Е. М. Заблоцкий;
редкол.: И. Ф. Глумов и др.; сост. А. И. Баженов и др.
3-е изд., испр. и доп. М.; СПб., 1999, а также на сайте: http://www.ihst.ru/
projects/ sohist/socialhistory. htm. Значительный вклад в изучение
проблем социальной истории отечественного востоковедения и вообще
гуманитарных наук внесен изданиями: Репрессированные этнографы
/ Сост. и отв. ред. Д. Д. Тумаркин. Вып. 1. М., 1999; Решетов
А. М. Репрессированная этнография: люди и судьбы // Кунсткамера:
Этнографические тетради. Вып. 5/6. СПб., 1994. С. 342-368;
Он же. Отдание долга // Этнографическое обозрение. 1995. № 2.
С. 40-62; № 3. С. 3-19; № 4. С. 3-24; Слезкин Ю. Советская этнография
в нокдауне: 1928-1938 // Этнографическое обозрение. 1993. № 2.
С. 113-125; Формозов А. А. Русские археологи и политические репрессии
// Российская археология. 1998. № 3. С. 191-206; Slezkine Ju.
The Fall of Soviet Ethnography, 1924-1938 // Current Antropology.
Vol. 32. N 4 (August-October, 1991). P. 476-484 и др.
Смысл этой работы мы видели не только в том, чтобы отдать долг
памяти российским ориенталистам, перемолотым жерновами бессмысленного
государственного террора, но и в том, чтобы по мере возможности
помочь преодолению давящего и стесняющего наследия прошлых десятилетий
и способствовать адекватной реконструкции прошлого отечественной
науки: напомнить о многообразных формах потерь и деформаций, внести
справедливые коррективы в сложившуюся "иерархию имен",
собрать под одной обложкой нуждающиеся в анализе и обобщениях
факты, дать материал для построения объективной истории востоковедения
в советское время. Своего рода сверхзадача настоящего издания
- посильно содействовать объяснению историками будущего небывалой
катастрофы, постигшей в XX в. Россию (условно можно пока определить
происшедшее термином автогеноцид). Настоящим словарем мы надеемся
не закрыть, а открыть тему социальной истории российского востоковедения;
тем более что за время, истекшее с начала перестройки в СССР /
России, изучение проблемы взаимодействия и взаимовлияния науки
и ее социального контекста получает все более основательное концептуальное
и фактологическое оформление.
Инициатором и автором идеи создания настоящего биобиблиографического
словаря был известный ленинградский историк Феликс Федорович Перченок
(1931-1993), в 1976 г. впервые опубликовавший в историческом альманахе
"Память" (под псевдонимом "И. Вознесенский")
обширный свод материалов о судьбах отечественных востоковедов
в советское время. При деятельной поддержке Анны Михайловны Гришиной
(1920-2000) Ф. Ф. Перченку вместе с составителями настоящего издания
удалось сформировать его первый проект. К сожалению, наши дорогие
коллеги не дожили до выхода словаря в свет. Свой многолетний труд
над ним мы с благодарностью посвящаем их светлой памяти.
Официальная картина персонального состава востоковедения в советское
время хорошо отражена в двухтомном "Биобиблиографическом
словаре отечественных востоковедов" С. Д. Милибанд (М.: Наука,
1995), в который, однако, вошли очень немногие из ученых, подвергшихся
в советский период репрессиям. В известном смысле настоящий словарь
представляет параллель к словарю Милибанд, существенно, а часто
кардинально, дополняя, расширяя и корректируя его сведения . Он
предлагает принципиально иной подход к комплектованию словника,
отвергая "анкетный", чиновно-иерархический принцип,
расширяя географические и узко институциональные профессиональные
рамки дисциплины. Так, при определении содержания и объема самого
понятия "востоковедение" применительно к отражаемому
в словаре хронологическому периоду (1917-1991) мы следовали традиции
понимания этого термина, заложенной русским дореволюционным востоковедением
и выраженной первым директором Института востоковедения АН СССР
академиком С. Ф. Ольденбургом в 1928 г. в одновременно итоговом
и программном сборнике "Общественные науки СССР. 1917-1927".
Здесь к предмету востоковедения отнесены (помимо, разумеется,
изучения классических культур Востока): изучение Татарской республики,
коми (зырян), чувашей, башкир, Крыма, Северного Кавказа, Астрахани
и Калмыкии, Сибири, Бурят-Монголии, Якутии, Дальнего Востока,
Средней Азии и Закавказья . Подавляющая часть представленных в
словаре исследователей активно работали в востоковедении именно
в 1920-30-е годы, поэтому использование такого расширительного
по сравнению с сегодняшним днем толкования предмета дисциплины
представляется исторически оправданным и необходимым.
Другой особенностью словаря является то, что в него вошли исследователи
Востока всех периодов - древней, средневековой, новой, новейшей
его истории, литературы, языка, культуры в целом, экономики, географии,
демографии и т. д. - от студента востоковедного вуза, национального
просветителя, священника, дипломата и "красных" организаторов
востоковедения до академиков Российской Академии наук / АН СССР.
Главными критериями отнесения ученого или практического деятеля
к разряду "востоковед" служили по отдельности или в
комбинации следующие признаки: наличие востоковедного образования,
знание восточных языков, научные работы и организационная работа
в области востоковедения.
Работа над настоящим изданием прошла все те несколько этапов,
на которые сейчас можно ретроспективно поделить перестроечно-постсоветскую
историю изучения государственного террора в СССР. Публикации первого
периода, исполненные разоблачительного пафоса, отличались крайней
неточностью, в чем была не вина, а беда их авторов: ведь все они
основывались на "устной традиции", доступа к архивам
МВД и КГБ в ту пору еще, разумеется, не было. В 1990 г. в журнале
"Народы Азии и Африки" был опубликован предварительный
список репрессированных востоковедов, фактически проект словника
настоящего словаря. В основу его лег список примерно из 60 имен,
известных Ф. Ф. Перченку (из "устной традиции"), два
рукописных перечня (десятка три имен), составленных по памяти
в Ленинградском отделении ИВ АН СССР после ХХ съезда партии, устное
предание Московского ИВ, а также все, что удалось к этому добавить
года за два поисков по книгам и доступным архивам. Составители
знали и оговаривали условность списка, его открытость дополнениям
и исправлениям, но сочли необходимым, при всем несовершенстве,
тем не менее опубликовать его. Они спешили, пользуясь благоприятным
моментом (ведь никто не знал, что будет дальше), назвать все запретные
имена, заявить тему и впервые вывести ее на страницы востоковедных
изданий.
Уже через два-три года ситуация, имея в виду возможность обнародования
данных о репрессиях, и впрямь изменилась к худшему. Сформировавшееся
"общество потребления" быстро пресытилось правдой о
советском прошлом. Тревожащие обывателя публикации о репрессиях
уже не проходили на страницы газет и журналов . Волна "разоблачительных"
публикаций, скороспелых и эмоциональных, быстро сошла на нет.
Но в то же время для серьезных исследователей открылись невиданные
прежде возможности в связи с тем, что материалы спецхранения в
архивах были влиты в общие фонды, постепенно более или менее доступными
становились даже архивы ФСБ и МВД. Наступил период кропотливой
работы - сбора сведений и их документирования . На основе первоначального
(опубликованного в НАА) списка проводилось выявление архивных
материалов в российских государственных и ведомственных архивах
- Архиве РАН, Архиве востоковедов СПбФ ИВ РАН, Государственном
архиве Российской Федерации и др., в некоторых зарубежных архивохранилищах
(New York Public Library и др.). Вся устная или восходящая к научной
и справочной литературе информация об арестах проходила проверку
по материалам архивов ФСБ и МВД. Однако официальные ответы пришли
далеко не на все запросы. Поэтому в настоящий словарь мы решили
поместить два списка: основной и дополнительный. В первый включены
имена тех, о ком точно известно, что они были в заключении, даже
если это пока не удалось подтвердить официально. В дополнительный
список включены лица, сведения о которых предельно скудны и/или
не дают нам полной уверенности в самом факте репрессирования.
Словарная статья об отдельном исследователе строится, по мере
возможности, по следующему плану:
1) полное имя (со всеми вариантами);
2) годы жизни (если дата рождения фиксируется двумя годами - по
старому и новому стилю, то они даются через косую черту);
3) научная специальность (как широкая, так и узкая), основные
направления исследований;
4) научные звания, отражающие меру официального признания;
5) места работы (должность, учреждение, регион) в годы, предшествовавшие
аресту, и в особенности непосредственно перед арестом;
6) точная дата и обстоятельства ареста;
7) время и место содержания в тюрьме в качестве подследственного;
8) дата и содержание приговора; кем вынесен, по какой статье уголовного
кодекса; если приговор расстрельный - когда и где приведен в исполнение;
9) время и место освобождения;
10) дата снятия судимости, амнистии, реабилитации; астериском
(*) отмечено получение сведений из информационного центра МВД,
Управлений ФСБ по Москве и Петербургу;
11) общая характеристика научной деятельности после освобождения;
12) избранная библиография трудов;
13) литература о данном востоковеде;
14) указание на архив - источник биографических сведений; здесь
же отмечается наличие личного архивного фонда исследователя.
В тех случаях, когда пометка о получении сведений об аресте,
приговоре и освобождении непосредственно из МВД и ФСБ отсутствует,
эти данные приводятся по литературным источникам.
Составители словаря сознают, что проделанная на сегодня работа
далека от полного завершения. Так, например, белыми пятнами остаются
многие эпизоды социальной истории востоковедения в национальных
республиках бывшего СССР. Надеемся, наши коллеги вскоре восполнят
этот и другие недостатки данного издания . Тем не менее мы полагаем,
что введение в научный оборот новых и достаточно обоснованных
биографических сведений поможет воссоздать истинную историю отечественного
востоковедения ХХ в. Вслед за выдающимся русским историком А.
С. Лаппо-Данилевским мы можем повторить: "Автор не льстит
себя надеждой, что он достиг... вполне безупречных выводов, что
он использовал весь материал и все методы, какие оказывались нужными,
и что он дал то именно построение, которое всего более соответствует
исторической действительности. Лишь сознание, что жизнь человека
преходяща, что в отмеренное ему время он не может постигнуть истину
во всей ее полноте и что беспристрастная наука исправит, конечно,
его заблуждения и ошибки, а может быть, и признает некоторые из
его выводов заслуживающими внимания, побудило автора приступить
к печатанию настоящего труда".
Данные словаря позволяют сделать некоторые наблюдения, имеющие
общее значение для истории репрессий в отношении научной интеллигенции
в СССР. Отметим прежде всего наиболее очевидное: из сотен упомянутых
в словаре репрессированных востоковедов едва ли наберется десяток-другой
лиц, совершивших какие-нибудь реальные действия, направленные
против государства или правящей партии (если, конечно, судить
по общечеловеческим нормам). Абсолютное большинство "дел"
было сфальсифицировано. По ряду статей (см., напр.: Алькор, Бернер,
Зусманович, Кокин, Новичев) прослеживается специфическая мера,
применявшаяся парторганами с очевидной целью подготовить непревзойденный
по масштабу террор 1937 г.: в 1936-м (главным образом осенью)
многие партийцы были исключены из ВКП(б) за "притупление
/ потерю классовой бдительности" (что прямо ставило их перед
дилеммой: доносить - или самим стать жертвами террора). При работе
над некоторыми статьями (Алькор, Востриков, Невский, М. Н. Соколов
и др.) нам пришлось столкнуться с легендами о жизни ученого в
лагере, противоречившими данным архивов ФСБ, в которых засвидетельствована
гибель ученого в более ранний период, чаще всего - исполнение
смертного приговора в момент его вынесения; по всей видимости,
за этим прослеживается дезинформация, специально распространявшаяся
репрессивными органами. Из некоторых биографических очерков можно
вывести своего рода "рецепт выживания" в те годы. Попав
в лагерь или ссылку в 1920-е - начале 1930-х гг. и отбыв небольшой
срок, не следовало возвращаться в родной город (особенно в Москву
или Ленинград) и на старое место работы, где ждал с максимальной
вероятностью повторный арест. Выжили те, кто оседал в глухой провинции,
а еще лучше - в одной из национальных республик, заняв предельно
скромное место и ничем не привлекая к себе внимания (см. статьи:
Гордеев, Дурново, Мещерский, Семичов, Б. Л. Смирнов,
Юренев и др.). Мы, однако, не шли дальше подобного рода попутно
являвшихся в процессе нашей работы наблюдений. Не сомневаемся,
что подлинно глубокие, статистически обоснованные обобщения и
серьезнейшие заключения будут сделаны на основании предлагаемого
материала читателями, которые специально поставят перед собой
исследовательские задачи.
Приносим самую искреннюю благодарность всем тем, без чьей помощи
и консультаций это издание никогда бы не могло состояться:
прежде всего и особо - ближайшим коллегам, историкам отечественной
науки, которые на протяжении многих лет щедро делились с нами
драгоценной информацией: В. М. Алпатову, А. И. Андрееву, М.
В. Баньковской, П. Л. Вахтиной, И. И. Ломакиной,
А. Л. Никитину, А. Я. Разумову, А. М. Решетову, Д. П.
Урсу;
а также историкам и востоковедам: О.
Ф. Акимушкину, В. В. Антонову, К. А. Антоновой, Б. С.
Баимову, Е. Ю. Басаргиной, Е. Б. Белодубровскому, Н.
Белому, А. Бреславцу, О. В. Васильевой, А. А. Вигасину, С. Ю. Врадию,
В. А. Германову, В. Ю. Гессену, Н. В. Гурову, А.
А. Долининой, А. М. Дубянскому, Н. А. Дулиной, Д. М. Елесину,
Т. Я. Елизаренковой, В. Ю. Зуеву, А. А. Иванову, Н.
В. Ивочкиной, А. М. Кабанову,
А. Г. Каминской, З. К. Касьяненко, Х. А. Кинк, А. А. Киселевой,
И. С. Клочкову, С. Г. Кляшторному, А. В. Кобаку, Б.
И. Козлову, Л. Р. Концевичу, Ю.
Л. Кролю, А. М. Куликовой,
К. И. Куликову, И. В. Кульганек,
Е. И. Кычанову,
В. А. Лившицу, Н. Ю. Ломоури, Б. В. Лунину, Л.
Н. Меньшикову, Е. Н. Мещерской, С. Д. Милибанд,
Л. В. Митрохину, Ю. Д. Михайловой, В. М. Монтлевичу,
Л. В. Негря, Т. Л. Никольской, Е. Д. Огневой, В. Б.
Пастернаку, Н. А. Петровой, Ю. А. Петросяну,
М. Б. Пиотровскому, Н. Д. Платоновой, В. М. Платонову, Вал.
В. Полосину, Е. Д. Прицкеру, Н. Д. Путинцевой, И.
А. Резниковой, А. Б. Рогинскому, О. Е. Рубинчик, А.
Садыховой, Т. А. Снегиревой, Б. Я. Ставискому, И.
М. Стеблин-Каменскому, Т. И. Султанову,
Г. Г. Суперфину, Ч. Э. Сымановичу, А. О. Тамазишвили,
Э. Н. Тёмкину, Т. В.
Тигонен, В. Л. Успенскому, А. А. Формозову, Е. А. Хамагановой,
В. А. Харитонову, А. Л. Хосроеву, Т. А. Шумовскому,
А. Р. Эмирову, К. Н. Юзбашяну, Т. И. Юсуповой, С. М. Якерсону,
К. С. Яхонтову, Н. С. Яхонтовой;
покойным: О. Д. Берлеву, В.
Н. Горегляду, Л. Т. Гюзальяну, Е. Г. Дагину, А. И. Добкину,
И. М. Дьяконову, Г. А. Зографу,
И. И. Иоришу, В. В. Иофе, Н. К. Качаловой, Б. Б. Пиотровскому,
Э. К. Сагидовой, Т. В. Станюкович, К. Б. Старковой, И.
Э. Циперович, М. С. Цын, Л. И. Чугуевскому;
родственникам репрессированных: Ф. А. Алявдину, Д. С. Балдаеву,
Г. В. Бернеру, Е. А. и Г. А. Бурдуковым, К. П. Воробьевой,
Г. А. Генко, А. М. Годес, Ю. В. Колпаковой, М. И. Лебедевой,
Е. Н. Невской, Н. Я. Рассказовой, Т. Б. Ручьёвой, Н.
П. Преображенской, Е. О. Пудовкиной, М. А. Рогинскому, М. П. Скачковой,
А. М. Сотниковой, П. А. Самойловичу, М. О. Фесенко;
зарубежным ученым: Х. Ахонену (Таллинн, Эстония), А. Бейнориусу
(Вильнюс, Литва), Г. ван Дриму (Амстердам, Голландия), Икко Фудзии
(Япония), Клаусу Карттунену (Хельсинки, Финляндия), Харша Раму
(Нью-Йорк, США), Дан Харуву (Иерусалим, Израиль);
сотрудникам УФСК / УФСБ РФ по СПб. и области, готовившим материалы
по запросам: С. К. Берневу, В. С. Гусеву;
а также: М. И. Зельцер, Х. Ю. Миннегулову, В. Я. Усвят;
историко-просветительскому, правозащитному и благотворительному
обществу "Мемориал", оказавшему большую помощь в получении
сведений, а также опубликовавшему предварительный словник словаря
на своем сайте в Интернете. Мы особо признательны Я. З. Рачинскому,
предоставившему для публикации несколько десятков фотографий из
собрания московского "Мемориала".
Значительная часть работы была подготовлена при финансовой поддержке
гранта Международного научного фонда № ZZ 4000/282 (1994-1995
гг.). Настоящее издание осуществляется на средства, выделенные
Российским гуманитарным научным фондом по гранту № 01-03-16062д.
|
|
