На первую страницу сайта

навигация
personalia

Хроника научной жизниИздательствоКнижные серииВнесерийные изданияПериодические изданияНаши партнерыКак заказать наши книгиСтатьи, переводы, библиографияСтатьиПереводыБиблиографияPersonaliaНаши проектыСанкт-Петербургский книжный центрКнига гостейПолезные ссылки

     
 

Памяти
ЛЕОНИДА ИОАКИМОВИЧА ЧУГУЕВСКОГО
(3.08.1926 - 23.06.2000)

 
     
 

Ушедший от нас Леонид Иоакимович Чугуевский принадлежал к той редкой породе людей, которые не стремятся к внешним почестям, наградам, научным степеням - но деятельность которых заслуживает всеобщее признание в научной среде своей основательностью к своими бесспорными достижениями. Уже будучи признанным в главной области его исследований - дуньхуаньведении - одним из самых авторитетных знатоков, он отказался сдавать "кандидатский минимум" и остался до конца своих дней старшим научным сотрудником без степени. Это не помешало его зарубежным коллегам в Китае, Франции, Японии и российским ученым постоянно приглашать его к сотрудничеству и получать от него материалы, статьи, исследования, которые часто один только он и мог собрать, опубликовать и дать им первую научную оценку.
   Л. И. Чугуевский родился в Китае, на станции Шитоухэцзы в Маньчжурии (ныне Дунбэй), где его отец был служащим среди русского персонала Китайско-Восточной железной дороги. Он рос в постоянном контакте с китайскими детьми, и китайский язык был для него столь же родным, как и русский. В то же время, во время японской оккупации Маньчжурии (под эгидой оккупационных властей в 1932-1945 гг. в нынешнем Дунбее существовало марионеточное государство Маньчжоу-го) японский язык был объявлен языком государственным и на нем велось преподавание в учебных заведениях.
   Л. И. Чугуевский поэтому так же свободно овладел японским языком, как русским и китайским, и это сыграло важную роль в его научных исследованиях - он детально как никто другой был начитан в трудах японских китаеведов, и японские коллеги его знания и исследования также ставили весьма высоко. Владел он также и английским языком, который изучал в школе и будучи студентом.
   Семья его вскоре после его рождения переехала в Харбин - главный центр русскоязычной общины на Северо-Востоке Китая, и он еще учеником старших классов, а потом студентом и вполне сложившимся человеком принимал деятельное участие в делах этой общины. Кстати, после капитуляции Японии в августе 1945 г. японские войска ушли из Харбина, оставив все имущество, в том числе и военное, на попечение русской харбинской общины, и в сохранении, а потом передача военного имущества советским войскам Чугуевский сыграл немалую роль.
   В конце 1944 года началась его трудовая деятельность: он стал конторщиком в лесозаготовительном предприятии Куросава, потом, в 1946 г. служил диспетчером в Главном управлении Китайско-Чанчуньской железной дороги. Осенью 1946 г., уже после освобождения Дунбэя от японской оккупации, он поступает на Восточно-экономический факультет Харбинского политехнического института, который и заканчивае в 1950 году. После этого он в течение года работает корректором-переводчиком в типографии Политехнического института в Харбине.
   В 1951 г. началась его научно-педагогическая деятельность: он преподает русский язык, оказавшийся востребованным в большинстве высших заведениях Китая, сначала в Северо-Восточном педагогическом институте в Чанчуне, потом в Пекинском политехническом институте и, наконец, с октября 1952 г. до июня 1954 г. в Военно-инженерной Академии связи Народно-освбодительной армии в г. Чжанцзякоу.
   В 1954 г. он, как и многие русские, проживавшие в Китае, возвращается в СССР и - также как и многие другие репатрианты - был прямо с поезда отправлен на поднятие целины в Кустанайскую область в Казахстане, где работал плотником на Джетвогаринской машино-тракторной станции.
   В декабре 1954 г. Л. И. Чугуевскому удалось перебраться в Ленинград, где в то время располагался Сектор восточных рукописей Института востоковедения Академии Наук СССР. Здесь, работая до конца 1956 г. по договорам, переводил с китайского и японского языков материалы археологических исследований Центральной Азии (прежде всего Синьцзяна) и снабжая рефератами тех, кто специализировался по этим вопросам.
   В конце 1956 г. сектор рукописей был преобразован в Ленинградское отделение Института востоковедения (в 1957-1968 гг. Институт народов Азии, потом институту возвращено первоначальное название). Во главе отделения стал энергичный руководитель академик И. А. Орбели, в первую очередь озаботившийся расширением научных штатов. В числе принятых на работу в качестве научно-технического сотрудника оказался и Л. И. Чугуевский. Оценив его деловую хватку, точность в работе и научную потенцию, новый заведующий уже в мае 1957 г. выдвигает его на должность младшего научного сотрудника (утверждение состоялось в 1960 г.).
   В феврале 1958 г. И. А. Орбели назначает Л. И. Чугуевского заведующим вновь организованного при отделении Архива востоковедов (ныне в составе Сектора рукописей и документов), на каковой должности он и остается до февраля 1962 года. Л. И. Чугуевский сделал очень много для комплектования, разбора и описания Архива. К несомненным его заслугам относится, прежде всего, организация "Бюллетеня Архива востоковедов", печатавшегося на машинке в нескольких экземплярах и потому имеющегося лишь в очень ограниченном числе библиотек, но занимающего значительное место как важный источник в истории российского востоковедения. Им личнош было описано наследие М. С. Андреева, Н. Я. Бичурина, И. Н. Березина, Ю. В. Бунакова, И. И. Гинцбурга, П. К. Жузе, П. И.Каменского, Д. К. Кантемира, Е. М. Колпакчи, Н. В. Кюнера, Х. И. Муратова, Пекинской духовной миссии, А. В.Рудакова, Г. Ф. Смыкалова, Д. А. Сулейкина, М. М. Тубянского, В. П. Тарановича, П. Л. Шиллинга фон Канштадта (всего около 2000 единиц хранения). Кроме архивного описания, им составлены обзоры периодической печати на китайском языке в СССР за 1917-1937 годы, фонда Н. Я. Бичурина (Иакинфа), Ц. Ж. Жомцарано, Д. К. Кантемира. Китайской прессы в период Синьхайской революции, словарей в Архиве востоковедов, наследия П. Л. Шеллинга, научных изданий Восточного института на Дальнем Востоке. Часть этих обзоров была опубликована в научной периодике и в выпусках "Бюллетеня Архива востоковедов", другая часть пока остается в рукописях. Наиболее всестороннее обозрение Архива востоковедов, его истории, перечень фондов и публикаций архивных материалов Л. И. Чугуевский напечатал в 1990 г., и это обозрением может служить путеводителем не только по Архиву востоковедов, но и о научной деятельности самого Л. И. Чугуевского в этой области.
   В феврале 1962 г. по просьбе автора этих строк Л. И. Чугуевский, освобожденный от обязанностей заведующего Архива востоковедов, был переведен в Дальневосточный кабинет в автономную Дуньхуанскую группу, задачей которой было изучение Дуньхуанского фонда китайских рукописей III-XI вв. н. э., которые были привезены в массе своей из пещер Могао Дуньхуанского уезда китайской провинции Ганьсу в результате работ Восточно-Туркестанской экспедиции 1914-1915 гг., возглавлявшейся акад. С. Ф. Ольденбургом. Работа над сплошным описанием фонда, проводившаяся с 1957 г., принесла Ленинградскому отделению ИВ АН СССР в 1964 г. премию Станислава Жюльена французской Академии надписей и изящной словесности. При разборке фонда выявлено было большое количество подлинных документов того времени, экономического, административного, общинного, монастырского, библиотечного и частного характера. Эти документы настоятельно требовали своего опубликования, но среди участников разборки и описания не было специалиста архивиста, экономиста, который смог бы не только согласно всем строгим правилам подобных публикаций подготовить их к печати, но и оценить их содержание по достоинству, вписав их в общую картину тех отдаленных эпох. Таким специалистом к этому времени уже прочно зарекомендовал себя Л. И. Чугуевский, и его вхождение в Дуньхуанскую группу оказалось своевременным и плодотворным. Он также в 1966-1967 гг был ученым секретарем группы, скрупулезно вел его дела, но в 1968 году отошел от этих обязанностей, будучи назначен ученым хранителем фонда китайских ксилографов в составе Рукописного отдела ЛО ИВ АН. Там осуществилась его заветная мечта - иметь свой кабинет, свое отдельное помещение, где можно было вести научную работу, ни от кого не завися.
   Изучение документов из Дуньхуана вскоре принесло свои весьма ощутимые плоды. Начиная с 1968 года в научной печати - журналах, сборниках, материалах конференций одна за другой появляются статьи, где Л. И. Чугуевский публикует, исследует, интерпретирует образцы документов самого различного характера. Некоторые из этих статей носят обобщающий характер, представляя собой обзоры отдельных групп документов - такие как "Заемные документы из Дуньхуана", "Хозяйственные документы буддийских монастырей в Дунь-Хуане", "Танские подворные списки из Дуньхуана, Чжанъе и Турфана". Эти статьи, все основанные на оригинальных, неизвестных до того, синхронных описываемому периоду документах очень скоро вызвали реакцию в научных кругах СССР и зарубежных стран. Он был приглашен для участия в французских дуньхуановедческих изданиях (работы "Дуньхуан в VIII-X веках"), в советских исследованиях по истории Центральной Азии, в японских научных журналах. Показательны также его статьи по истории науки, среди них "Дуньхуановедение" - обширный очерк развития дуньхуанских исследований в разных странах мира, а также статья "Китаеведение". Последняя создавалась в соавторстве со мною, и я могу засвидетельствовать, сколь обширные материалы для этой статьи, написанной к 150-летию Азиатского Музея - ЛО ИВ АН СССР, собрал и систематизировал лично Л. И. Чугуевский. Им же отдельно был описан картографический фонд в Рукописном отделе для другого юбилейного издания "Путеводитель по Азиатскому музею", - к сожалению, этот сборник не вышел в свет до сих пор.
   В 1984 году, пролежав в издательстве более десяти лет, был, наконец, напечатан первый том предполагавшегося сводного полного многотомного издания "Китайские документы из Дуньхуана". В этом издании, была поставлена чрезвычайно трудоемкая цель: опубликовать, расшифровать, перевести и откомментировать все документы из Дуньхуанского фонда Института востоковедения, не исключая ни одного самого маленького фрагмента (прежние публикации французских, китайских ученых носили выборочный характер). Резонанс был огромный, книга сразу же вызвала отклики - кстати, первую серьезную печатную оценку наших дуньхуановедческих исследований в самой России (рецензия А. С. Мартынова), - и обширные заимствования из этого труда для третьего тома свода документов из Дуньхуана, который осуществляют в Японии Ямамото Тацуро, Икэда Он и Дохи Ёсикадзу. Японские ученые все чаще стали посещать Ленинград (Санкт-Петербург( для личного ознакомления с оригиналами опубликованных Л. И. Чугуевским документов. А в начале 90-х годов он был приглашен на целый год в Японию для совместной работы (хотя японские фонды обычно воздерживаются от приглашения на сколько-нибудь долгий срок специалистов старше шестидесяти лет).
   Продолжение публикации документов из Дуньхуана опять задержалалось надолго. У пишущего эти строки нет точных сведений о втором и третьем томе "Документов из Дуньхуана", о степени их завершенности и готовности к печати. Этому были разные причины. Первой из них явилось преобразование Санкт-Петербургского отделения Института востоковедения в филиал и разделение его на сектора. Л. И. Чугуевский был переведен из группы Дальневосточной текстологии в Сектор рукописей и документов, где и оставался до самой своей смерти - и я потерял право постоянного контроля над его текущей работой, и на его отчеты меня в сектор не приглашали. С другой стороны, в нем в последние годы заметно развивалась подозрительность, и после возвращения из Японии он своих неопубликованных трудов вообще никому не показывал.
   В то же время, Л. И. Чугуевский по справедливости был приглашен быть заместителем ответственного редактора в изданиях дуньхуанских материалов в собраниях России (в ЛО ИВ РАН и в Государственном Эрмитаже) - ответственным редактором стал я. Особенно много труда он вложил в подготовку эрмитажных коллекций. Издание это, осуществляемое совместно нами и шанхайским издательством "Древняя книга", уже насчитывает тринадцать увесистых филиантов. Предполагается полное издание обоих фондов, никак не менее двадцати-двадцати пяти таких же томов.
   Перейдя в Сектор рукописей и документов Л. И. Чугуевский вернулся на должность заведующего Архивом востоковедов, сумел опубликовать в 1990 г. свое обозрение архива, но в 1984 г. от руководства архивами был отстранен. Оставаясь хранителем фонда китайских ксилографов, он увлекся еще одной работой, о которой следует сказать особо.
   Будучи еще молодым деятельным членом русскоязычной общины с центром в Харбине, он никогда потом не забывал о местах своего рождения и о тех людях, с которыми его объединяла общая судьба. Поэтому в конце восьмидесятых годов он стал одним из организаторов российского харбинского общества, собирал для издаваемых этим обществом сборников документы и другие исторические материалы, разыскивал биографические данные о "харбинцах". В конце 90-х годов он составил обширные списки и картотеки, касающиеся, по возможности, каждого из них. Эти материалы остаются в его семье - но их значение выходит далеко за ее пределы. Приведу один пример. Когда в 1994 году мы оба были приглашены в Дуньхуан на празднование 50-летия со дня организации Дуньхуанской Академии, нас попросили расшифровать русские надписи на стенах пещер. Каково же было наше изумление, когда среди имен, выцарапанных или написанных, Л. И. Чугуевский обнаружил целый ряд знакомых ему фамилий членов отрядов Анненкова. Чугуевскому ранее удалось в связи со сбором материалов о "харбинцах" восстановить списки анненковцев, после ухода в Китай под натиском Красной армии влившихся в большинстве в харбинскую общину. Однако в деталях пути их отступления известны не были. Находка в Дуньхуане позволила ему установить достоверно (а он никогда не верил никаким утверждениям, не подтвержденным документально) один из этапов их пути.
   Последние три года Л. И. Чугуевский тяжело болел, не оставляя своих трудов. Многое из задуманного он осуществить не успел. Не имея никаких ученых степеней, он в 1992 году стал старшим научным сотрудником - редчайшее исключение для "неостепененных" работников Академии Наук. Тем самым и наши официальные круги признали его научные заслуги, ни в какой мере не зависящие от научных званий и степеней. Собранные же им обширные материалы еще не раз должны будут заслужить благодарность тех, кто впоследствии пойдет по его пути.

Л. Н. Меньшиков

 

 

 

 
 

Любое коммерческое использование материалов данных страниц без письменного разрешения авторов запрещено.
© Центр "Петербургское Востоковедение", 2000
© Miles, дизайн, разработка, 2000